Епископ Митрофан. Человек – домоправитель творения Божьего.

Опыт преображения окружающей природы в агиографическом наследии Крайнего Севера.

Понимание фундаментальной задачи, стоящей перед человечеством, задачи, которую поставил перед нами Христос, открывает для каждого верного чада Церкви новый смысл его бытия – стать соработником в великом деле домостроительства тварного мира. Христос раскрывает Собой замысел Божий обо всем мире, «тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его» (1Кол.1,26), являет полноценное домостроительство Его Благодати для всего творения, направленное на спасение, освящение и обожение всех верных Его чад в Богочеловеке.

Но только лишь человек несет в себе немыслимый потенциал Его «образа и подобия» и потому через уподобление Христу, через преподобие, избран он раскрыть эту возможность, совершить «домостроительство Тайны» (Еф.3,9) и стать «богом по благодати» (Прп. Симеон Новый Богослов). Именно для этого служения Господь «нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф.2,6).

Эта величественная миссия новых властителей вселенной, христиан, названных апостолом, как «род избранный, царственное священство, народ святой» (1Пет.2,9), и призванных «явив в грядущих веках преизобильное богатство благодати Божией» (Еф.2,7), вернуть себе подлинную высоту изначального предназначения любимого творения Божьего – «человека для возделывания земли» (Быт.2,5), достоинство первозданного «Адама, которого поставил властелином над всеми Твоими тварями» (3Ездр. 6,54).

Дабы в конечном итоге обрести блаженное звание бога всей тварной вселенной, чтобы он владычествовал над созданными Тобою тварями и управлял миром свято и справедливо, и в правоте души производил суд!» (Прем.9,2).

«Обожение» и «очеловечивание»

Мы часто наблюдаем, глядя на домашних животных, которые пребывают в долгом тесном общении со своими хозяевами, что такие питомцы начинают, как говорится, «все понимать». В этом проявляется, пусть в малой, в частной степени, реализация задачи, стоявшей перед людьми еще при их создании: «да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт.1,26). Как Бог явился Отцом и Господом для человека, так человек стал господином (богом) для всех живых существ земли и воды. Задача

человека от начала была взять на себя заботу и осуществлять высшую справедливость в устройстве живого мира земли, то есть нести божественные функции. «Ты сотворил Адама, которого поставил властелином над всеми Твоими тварями» (3Ездр.6,54).

Момент дарования этой власти в Книге Бытия не случайно выделен отдельным эпизодом, когда вся тварь переходила в подчинение человеку через наречение имен: «и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт.2,19).

Высшая цель бытия человека, как мы упомянули выше, состояла в бесконечном совершенствовании, через возрастание в Святом Духе, в стяжании Божественного знания, в блаженной радости пути «обожения», дабы всемерно стремясь и приближаясь к Богу, становиться богами по благодати. Будет справедливым полагать, что, по аналогии, высшая цель бытия иных живых существ, созданных Богом и врученных в попечение человеку, состояла во всемерном их уподоблении человеку, в их «очеловечивании», в преодолении рамок бессловесности этих тварей и становлении их подлинными помощниками человеку в его «наследовании и владении землей».

Жития древних христианских святых сохранили нам массу примеров того, как стяжаемая подвижником благодать Святого Духа принципиально меняла характер отношений человека и дикой живой природы. Когда в каждом данном конкретном случае исполнялось то самое, возвещенное апостолом Павлом «ожидание с надеждою…всякой твари, [которая] совокупно стенает и мучится доныне», когда она «освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим.8,20-23).

Медведь святого Трифона

В житии великого апостола Лапландии преподобного Трифона Печенгского XVI века есть характерный эпизод. Случай этот в свое время потряс монастырскую братию, оказавшуюся свидетелями этого чуда.

Дело в том, что, когда Трифон замесил тесто для просфор и отлучился ненадолго из своей кельи к нему забрался громадный медведь, и, опрокинув квашню и стал поедать приготовленное преподобным. Вернувшийся Трифон на глазах изумленной братии вывел медведя из кельи и строго отругал. При этом медведь понуро стоял перед преподобным и терпеливо слушал справедливые слова святого. После чего, Трифон, объявив медведю, что тому полагается наказание за осквернение святыни, взял полено и несколько раз ударил медведя по спине. Медведь согласился и с этим взысканием. Закончив вразумление, Трифон наказал медведю впредь больше так не безобразничать, в обитель не приходить и монастырских стад, отныне, также не трогать. После чего повелел «косолапому» возвращаться в лес, что тот с готовностью исполнил. «От того времени, во славу Святые Троицы и во знамение чудес Преподобного, окрест Лавры и келий ее, монастырскому скоту и оленям его в пустыне бесстрашно пасущимся и доселе звери не пакостили» (Древнее Житие прп. Трифона).

«Медведь святого Трифона» появился почти триста лет спустя, в августе 1893 года при возобновлении монастыря у реки Печенги. Убедительные просьбы, со стороны монахов к колонистам, жителям деревни Монастырской, что в устье реки Печенги с предложением переселиться несколько в сторону и дать возможность монастырю строиться на древнем святом месте, к сожалению, были встречены решительным отказом, что отчасти объяснялось влиянием приверженцев старообрядчества среди населения деревни. Переговоры зашли в тупик: «У нас приказ есть от Высочайшего имени на право владения в течение сорока лет. Мы от этого места не хотим круто (ни за что, твердо – И.М.) отступиться»¹. Но тут появился загадочный «медведь святого Трифона», очень крупный зверь, который с удивительной методичностью, ежедневно, около 9 часов вечера, задирал скот колонистов, при этом, как и заповедал Преподобный – монастырский скот медведь не трогал. Объединенные отряды охотников долгое время безуспешно пытались отстрелить зверя, но попасть в медведя так никто и не смог. На общем сходе жителей было признано, что зверя убить невозможно, поскольку это «медведь святого Трифона», и что есть воля Божия в том, чтобы освободить это место для монастыря. После этого решения принятого на деревенском сходе, медведь пропал. Договоренность была достигнута, и дома жителей были перенесены в сторону и обустроены силами монастырской братии. Так же на новое место была перенесена и приходская Церковь преподобного Трифона Печенгского.

Чудо преподобного Варлаама

Еще в 70-х годах прошлого века я, будучи юным курсантом Высшего Военно-морского командного училища, впервые услышал историю о коварных «морских древоточцах», особых червях, которые прогрызают деревянные корпуса кораблей. Тогда я хорошо запомнил слова профессора биологии, о том, что эти «древоточцы» живут во всех морях, и угрожают кораблям всех флотов, кроме кораблей Северного флота². На мой недоуменный вопрос, профессор признался, что объяснения этому феномену не найдено, хотя в старинных остовах кораблей, лежащих на берегах Кольского полуострова, следы работы морских древоточцев в древности присутствуют.

Керетский подвижник

Преподобный Варлаам Керетский один из великой плеяды подвижников XVI века просветивших светом веры Христовой земли Великой Лапландии, родился около 1502 года «в Керецкой волости, что на море окияне»³. Имя в крещении было дано ему Василий.

Здесь на берегах северного поморья был Василий «научен книгам и Божиим судом поставлен пресвитером в Кольском граде в церкви Николы чудотворца».

Отец Василий, будущий Варлаам, был ревностным и одаренным священником, «и людей Закону Божию, яко истинный пастырь поучал». Нравом он был суров и порой крут, но честен и чист пред Богом и людьми.

Сильно скорбел он о тяжком «идолобесии», о вере языческой в которой пребывали еще многие лопарские семьи – коренные жители этих мест. Кольский батюшка смело противостал этой власти князя тьмы издревле сильной на Кольском Севере, в этих «землях Полнощных», и «добре подвизаясь на невидимого врага козни», вступил в опасную схватку с «тьмой века сего» (Еф. 6,12).

Закляв древнего демона, что запирал вход в Кольский залив, требуя жертвоприношений на языческом капище Абрам-мыса, сильно озлобил молодой священник эту силу бесовскую, хотя до времени она затаилась. С тех пор путь из залива в море стал свободен, страхи и наваждения бесовские исчезли, и жертвы языческие на мысу прекратились.

Во всем помощницей отцу Василию была его матушка, которую он любил всем своим горячим сердцем, и лишь ради этой любви оставил он свои мечты об иночестве. И жил он «с супругою в любви и целомудрии, всем людям на успех и на пользу, диаволу же и бесом на рвение и на зависть».

Но враг рода человеческого не забыл прошлой обиды, и «видя его [Василия] всяческими добродетелями украшена, свою же окаянную и немощную силу, яко паучину раздираемую, простер сеть свою во уловление праведного, яко же в древности на Адама». «Сетью» этой стала матушка священника. И вот, «лукавый змий находит на твою супругу», – пишет современник, то есть, другими словами, мерзкий дух нечистый вселяется в жену Варлаама. Та становится бесноватой и начинает вести себя неадекватно и соблазнительно. Никакие уговоры и увещевания не помогают. Жизнь священника становиться невыносимой.

Отец Василий решается прибегнуть к крайнему средству, не благословленному Церковью для «белого» священства – к чину экзорцизма или «отчитки». В ходе проведения чина «последования молебного об избавлении от духа нечистого» с использованием Святого Копия, дает знать себя страстная натура Варлаама. Пытаясь изгнать беса, он «с яростью устремившись, поражает ее [матушку] смертною язвою».

Не побежденный священником потаенный «ярости и вспыльчивости пламень» жестоко опалил Варлаама. Наступила катастрофа, круто и безжалостно изменившая привычное течение его жизни. Та, которая была его единственной отрадой, верным другом и помощницей, лежала теперь бездыханной. Горе Варлаама было беспредельно – зашло солнце его жизни.

«Убийство совершив и земле тело предав, отходит он во град Колу к тамошнему иерею», к своему духовному отцу игумену Кольского монастыря, известному старцу Феодориту⁴.

Старец, выслушав исповедь Василия, назначил своему духовному чаду небывалую епитимию, которая потрясла современников и навсегда осталась в веках недостижимым примером высоты покаянного подвига. «Дает он ему иго легкое – мертвого носить во гробе, покуда не изгниет тело умершее. Самому ж в посте и молитве пребывать, и таковое воздержание иметь, что рыбу только единожды на Пасху вкушать».

С этим благословением Варлаам возвращается в Кереть и вскоре потрясенные жители села увидели его несущим гроб-колоду с телом матушки, который он выкопал из могилы. «И сие откопав, в судно вложив во гробе, сам же во второй гроб устремился». «Второй гроб» – именно так для себя воспринимал Варлаам тот поморский карбас, в который уложил он свою страшную ношу, и в котором отправился он в свое беспримерное, смертельное плавание по Северным морям.

И путь его был «не яко у прочих человеков, ожидающих парусного плавания, но плавал он против сильнаго обуревания и весла из рук своих не выпуская, но труждаяся весьма, псалмы Давидовы поя, – то ему и пищей было». Такова была воля Божья – никогда не иметь ему на своем пути попутного ветра, и всегда грести против крепкой встречной волны.

Самая непогода, ее сосредоточение всегда находилось над «Варламьевой лодьей». В своем плавании, следуя древним торговым морским путем, «ходом в норвежский конец» из Керети в Колу, Варлаам неизбежно встречался с многочисленными судами. Можно представить то, жуткое впечатление, что оставалось в душе моряков от встречи в тумане с этим одиноким гребцом с его страшным грузом. Рыбаки и промышленники, справедливо полагали, что земному человеку подвиг такой не под силу, и уже принимали его лодку за некое видение.

«Мужеством души в веру вооружился, бурю и дождь, и всякую воздушную нужду терпя, усердно хранил заповедь отца своего духовного… шествуя летом [«летом» – в течение года] дванадесять путей по окияну морю, по непроходным местам». То есть двенадцать раз в году должен был Варлаам пройти свой путь. Расстояние же между Керетью и Колой, или один путь Варлаама, составлял порядка тысячи километров. Этим маршрутом Варлаам ходил круглый год.

Как удавалось одолевать Варлааму этот свой путь, и есть ли мера, которой можно измерить всю непомерность скорбей, выпадавших ему на этом пути, всю неподъемность такого подвига, и, по сути, невыполнимость поставленной перед ним задачи?

Одно можно сказать – он был не один. Принимая покаяние Варлаама, Феодорит назначал ему столь беспримерно тяжкую епитимию, с расчетом на помощь которую окажет ему его верная жена. Усопшая матушка брала на себя часть тяжести епитимии данной Варлааму, поскольку не захороненная ее плоть, по мысли Феодорита, не давая упокоения душе, вынуждала душу оставаться рядом со своим телом и, страдая вместе со своим супругом, укреплять и поддерживать его.

Пост, который нес Варлаам, относился к высшей его степени, к тому, что на церковном языке называется «сухоядением». И лишь, раз в году, на Пасху, приходя в очередной раз в Колу, к причалу Свято-Троицкого монастыря, Варлаам сподоблялся причащения Богоявленской водой и мог разговеться рыбой.

«Корабельные сверлила»

Как свидетельствовали современники Варлаама, этого одинокого скитальца в его плавании можно было видеть проходящего по морю «даже около Святаго Носа». В то время, для северных мореходов это было совершенно немыслимый риск. Плавание в районе мыса Святой Нос издревле было крайне опасно. Здесь сталкиваются течения двух морей, в результате чего образуются, так называемые, «морские сувои». Речь идет о больших волнах, подчиненных произвольному закону возникновения и не имеющих определенного направления развития, что весьма опасно даже для крупных судов.

Не удивительно, что во времена Варлаама мореходы предпочитали проходить Святой Нос, пересекая его по суше, волоком «от Волоковой губы до Лопского становища». Но тут их ждала другая беда. Именно в бухтах этого мыса водились особые черви – «корабельные сверлила» (моллюски Teredinidae), личинки которых цеплялись за днища судов и незаметно протачивали даже самую крепкую корабельную древесину, «творя многие пакости над лодиями мореходцев».

Коварство этих «сверлил» состояло в том, что, единожды проникнув в дерево корабельной обшивки, червь этот больше наружу не выходил и никаким иным образом себя не проявлял. Живя в деревянном наборе корпуса корабля, он постепенно, и внешне незаметно, превращал древесину в труху. Так продолжалось до наступления ближайшего достаточно серьезного шторма, когда совершенно неожиданно для экипажа вываливалась часть корпуса судна. Следствием такого повреждения, естественно, являлось резкое поступление большого количества забортной воды, что приводило к катастрофической потере остойчивости, и, как правило, завершалось быстрой гибелью корабля.

Среди моряков этих тварей обычно называют «морской червь» или «корабельный червь» и хотя входят они в семейство «морских древоточцев» (Teredinidae), тем не менее, относятся они к типу моллюсков (Mollusca). Створки «раковины» этого «двустворчатого моллюска» расположены на головной части продолговатого тела «червя». Именно они — прочные, известковые створки и служат рабочим наконечником для этого «корабельного сверлила»⁵, превращающим в труху остовы поморских судов, и «могущие за одну навигацию вывести из строя судно»⁶.

Тем временем, завершался третий год покаянных странствий Варлаама. Он уже «довольно время потрудился», и поскольку Господь не посылал ему смерти при всех обстоятельствах плавания в «Ледоватом море», захотел Варлаам «извещение приять» от Бога – не прощен ли его грех? Плавая у Святого Носа, где свирепствуют страшные «волны-сувои» и цепляются «корабельные сверлила», Варлаам видел, что его ладья «без вреда пребывала от них», но «восхотел он и прочим человекам путь без вреда сотворити».

Тогда «став на молитву и руки воздев на небо», был он услышан Господом, и «черви те без вести» пропали. И снизошло на него благословение Божье, и «хотя естеством своим непобедимы те черви были, но его молитвы Богу послушали».

Так Варлаам понял, что наступает завершение его трехлетнего покаянного подвига, и что «путь этот сотворил он мореходцам около Святого Носа» чистым навсегда.

Это великое чудо избавления берегов вокруг Святого Носа от «множества червия, иже остовы кораблей вертети навыкших», потрясло современников, и не только восстановило доброе имя «белого попа Василия», но и прославило «чернеца Варлаама», как великого угодника Божьего.

Мореплаватели Севера получили «путь морской строен и благопоспешен, и благополучен», и корабли поморские от того дня «с песней возвращаются, целы и невредимы, тебя, своего заступника воспевающе и Христа величающе».

«Человек исцеляющий»

Итак, как воспевается в «Каноне прп. Варлааму Керетскому» — «Люди возрадовались радостию неизглаголенною», ибо страшные «корабельные сверлила» Святоносского залива бесследно пропали. «И черви те без вести сотворилися».

И по настоящее время моряки Кольского Севера ничего не знают об этих «зловредных червях», хотя характерные отверстия в древних остовах кораблей, еще лежащих на берегах Кольского полуострова, по мнению ученых, свидетельствуют об их явном наличии в прошлом.

Самое же примечательное, и что особо подчеркивается в Каноне, это то, что Варлаам не уничтожил этих червей, а именно заклял, «от чего они потеряли свою силу». Поскольку, как тварь Божья «естеством своим непобедимы черви были, но Варламовой молитвы к Богу послушались». Произошло то, что упоминается в Писании: «тварь снова свыше преобразовалась в своей природе, повинуясь особым повелениям, дабы сыны Твои сохранились невредимыми» (Прем.19,6). Именем Христовым было дано тем червям повеление: «отбегнуть и отойти в непроходимые места от Святого Носу, идеже тьма и мрак непрестанно бывают».

Описывая природные особенности этих «червей», ученые подчеркивают, что, несмотря на имеющуюся у них способность перерабатывать древесные опилки, твари эти, как и все моллюски, сохранили так же и возможность питания методом фильтрации. Другими словами, существуя вне древесной среды, они могут питаться мелкими планктонными организмами. В этой связи, не безынтересно будет обратить внимание на то, как в «Каноне…» подчеркивается этот факт приобретенного, а не естественного способа питания этих моллюсков, путем «сверления» древесины кораблей. «Видел окиянскую пучину нечистую и человеками непроходимую от множества червия, иже остовы вертети кораблей естеством навыкших». То есть естество этих существ, их изначальные природные свойства претерпели последующие изменения, и в результате они «навыкли», приобрели, этот вредоносный навык — «вертеть» остовы кораблей. Таким образом, здесь мы вновь видим указание на то, что Господь в акте Творения не сотворил зла. Единственной причиной приобретения вредоносных свойств той или иной тварью Божьей, червем ли, бактерией или вирусом, выступает человеческая греховность. Наблюдаемое в настоящее время нарастание этого смертоносного процесса деградации благодатных природных свойств живой природы определяется дальнейшим возрастанием греха в мире.

В то же время Святой Дух и преизобилующая Благодать изливающиеся на земную тварь по молитвам каждого святого угодника Божьего, принявшего «от Вседержителя Бога венец победный», способны нейтрализовать греховный дух мира, уврачевать последствия его воздействия и исцелить повредившуюся природу Божьего творения. Это понимали и современники преподобного Варлаамия: «Если бы не ты предстал [пред Господом] и помог, никогда бы от стольких грызущих червий не избавились».

Так что, как свидетельствуют ученые зоологи⁷ — живет в наших морях эта тварь Божья по имени Nototeredo Norvagica, да только по заклинательным молитвам Варлаама с Керети вреда корабелам, и по сей день, чинить не смеет. «Многие за правду сказывают, что и поныне оные необыкновенные черви есть, и что их видали, и что они с костяным белым носком»⁸.

Человек, способен «упразднить тело греховное, дабы не быть рабом греху, не повиноваться ему в похотях его» (Рим. 6,6;12). Обретя это благодатное согласие со своим обновленным телом, человек начинает преодолевать свой конфликт и со всем творением Божьим, поскольку «человек связан своим телом со всею плотию мира, и связь эта так тесна, что судьба человека и судьба всей твари неразрывна»⁹. И если подвижник достигает этого «искупления тела», то и «вся тварь, которая совокупно стенает и мучается доныне» и «с надеждой ожидает откровения сынов Божьих», «освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божьих» (Рим. 8, 19;22).

То есть, другими словами, такому человеку возвращается утраченное в Эдеме достоинство быть любящим отцом и повелителем для всего творения Божьего.

---

Просмотров (451)